Пояснение к записи:

"Der flammende Kampfruf: "Trotz alledem", vorgetragen von dem Schauspieler und Regisseur Erwin Piscator, entstammt dem letzten Aufsatz Karl Liebknechts für die KPD-Zeitung "Die Rote Fahne" vom 15. Januar 1919. Am Abend des gleichen Tages wurden er und Rosa Luxemburg von der Kontrrevolution meuchlings ermordet. Den Aufsatz hatte Karl Liebknecht unmittelbar nach der blutigen Niederschlagung der Arbeiterkämpfe um das Berliner Zeitungsviertel im Januar 1919 geschrieben, als der weiße Terror unter den revolutionären Arbeitern grausam wütete.

Erwin Piscator, der bedeutende Verdienste bei der Entwicklung des revolutionären Arbeiter- und Berufstheaters in Deutschland hatte, war selbst Mitglied des Spartakusbundes und eines Soldatenrates."

"Пламенный боевой призыв "Вопреки всему" в исполнении актера и режиссера Эрвина Пискатора. Текст из последней статьи Карла Либкнехта для газеты КПГ "Роте фане" от 15 января 1919 года. Вечером этого дня он и Роза Люксембург были злодейски убиты контрреволюционерами. Статья написана непосредственно после кровавой расправы с рабочим движением в январе 1919 года, когда бушевал свирепый террор над революционными рабочими.

Эрвин Пикатор - выдающийся деятель революционного искусства, создатель революционного политического рабочего и профессионального театра (во время революционных событий 1919 года являлся членом союза "Спартак")."

Возможно, это часть поставленного Пискатором в 1925 году обозрения «Вопреки всему»:
http://www.100velikih.ru/view589.html
"
В 1925 году Пискатор ставит обозрение «Вопреки всему» — это был грандиозный монтаж подлинных речей, газетных статей, листовок, воззваний, фотографий. Этот спектакль был подготовлен режиссером по предложению Коммунистической партии Германии. На сцене была сооружена единая вращающаяся установка, ее конструкция расчленялась на ниши и коридоры, в которых и происходило действие. Обозрение состояло из 23 картин. Перед публикой в начале представления оживал Берлин 1914 года, перед Первой мировой войной. Заканчивался спектакль сценой убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург. В самом финале обозрения демонстрировались кадры, в которых вождь немецких пролетариев — Либкнехт — обращался к рабочим. Смыл этого финала состоял в том, что он, несмотря на убийство, продолжает жить.

Зрители очень бурно реагировали на спектакль. Зал театра превратился в место собраний. Они топали и кричали, смеялись и угрожающе трясли кулаками. Пискатор добился своего.

Важной частью спектакля стали плакаты, написанные Хартфилдом. Они разъясняли действие и смысл отдельных эпизодов спектакля.
"

"Эрнст Буш и его время", Г. Шнеерсон, М., 1971:

"
В сезоне 1927/28 года в Берлине, по данным «Ежегодника немецких театров», действовало 52 театра. ...

Но ни один театр Берлина не привлек такого жадного интереса публики, не вызывал таких бурных дискуссий в печати, как театр Пискатора на Ноллендорфплац. Каждая постановка этого театра превращалась в событие художественного и политического значения.

Не успел улечься шум, вызванный спектаклем «Гоп-ля, мы живем!», как на сцене Театра на Ноллендорфплац была объявлена новая премьера, состоявшаяся 12 ноября 1927 года, - «Распутин, Романовы, война и восставший народ». Это была переработанная и дополненная рядом сцен известная пьеса А. Н.Толстого и П. Щеголева «Заговор императрицы».

В «Распутине» Буш исполнял несколько небольших ролей (в том числе – маршала Фоша) и по ходу действия пел две песни (текст В. Меринга, музыка Э. Майзеля). Роль Распутина играл Пауль Венегер, царицу Александру Федоровну – Тилла Дюрье, царя Николая – Эрвин Кальзер, Анну Вырубову – Сибилла Биндер. Для Буша это было первое выступление в Берлине в качестве поющего актера, и оно не прошло незамеченным. И критики и сам Пискатор признали в молодом артисте талантливого певца, умеющего донести до слушателя каждое слово, смысл, стоящий за этим словом.


Фото. Спектакль "Распутин". (Erwin Piscator. Rasputin. Berlin. 1928.)


Фото. Спектакль "Распутин". (Erwin Piscator. Rasputin. Berlin. 1928.)


Фото. Спектакль "Распутин". (Erwin Piscator. Rasputin. Berlin. 1928.)

Здесь все было сенсационно: острая тема, оригинальное оформление, новаторское решение сценических задач, документальные фильмы, органически вплетающиеся в действие. Наконец, своеобразной сенсацией, вышедшей далеко за пределы театра, явились два скандальных судебных процесса, затеянных против Пискатора в связи со спектаклем. Истцами выступили бывший германский император Вильгельм II и небезызвестный политический проходимец, друг Распутина и финансовый советник царя Николая II, петербургский банкир Рубинштейн, вошедший в интимную летопись дома Романовых под кличкой Митька Рубинштейн.

Бывший германский кайзер, проживавший на покое в Голландии, мобилизовал крупнейших адвокатов, чтобы добиться исключения из постановки Пискатора небольшой сцены, где он выведен вместе с бывшим императором Австрии Францем–Иосифом и Николаем II. Все трое произносят по ходу сцены собственные подлинные слова, заимствованные из архивных источников.

Характерно, что суд Веймарской республики встал на сторону обиженного кайзера и вынес решение, запрещающее показ на сцене Вильгельма Гогенцоллерна. Решение суда имело следующую мотивировку:

«Сцена вставлена в первоначальный текст пьесы «Распутин». Истец выведен вместе с двумя другими упомянутыми монархами. Слова, которые он произносит, выражают определенную тенденцию. Поскольку император Франц-Иосиф показан выжившим из ума болваном, а царь Николай – ханжой и бесхарактерным дураком, напрашивается мысль, _что_ _и_ _истец_ _должен_ _быть_ _охарактеризован_ _подобным_ _же_ _образом_. Этим затрагивается честь истца. _Поэтому_ _суд_ _признал_ _иск_ _обоснованным_. Берлин, 24 ноября 1927 г.» (*)

* Цит. по книге: Erwin Piscator. Das Politische Theater, S. 184.

Пискатору не оставалось ничего другого, как изъять роль Вильгельма. Но театр остроумно вышел из положения, оставив сцену трех монархов без участия Вильгельма. Вместо него на сцене появлялся один из помощников Пискатора Лео Ланиа и зачитывал текст судебного решения. Вот как рассказывает об этом газетная заметка:

«…Когда перед сценой монархов на фоне земного шара появилась надпись: «Петроград – Берлин – Вена», часть зрителей привстала с мест, заинтересованная, что же будет дальше. Открылись створки сегментов и публика увидела, как и в прежних спектаклях, наверху – царя Николая, справа внизу – Франца-Иосифа, а из третьего сегмента вышел писатель Лео Ланиа и сообщил, что экс-кайзер опротестовал свое появление на этой сцене. Затем Ланиа зачитал важнейшие абзацы из судебного постановления. Этот текст привел публику в очень веселое настроение. Бурные аплодисменты…» (*)

* Там же.

Судебное решение, столь заботливо опекающее «честь» бывшего кайзера, не помешало огромному успеху спектакля «Распутин», представлявшего собой широкую панораму исторических событий 1914-1917 годов.


SW отредактировал это сообщение 14.04.10 в 23:08

Не смог сорвать успеха постановки и второй процесс против Пискатора, затеянный Дмитрием Рубинштейном. Этот банковский воротила и авантюрист бежал после Октябрьской революции за границу, захватив с собой мешочек с бриллиантами. Серия удачных спекуляций в Швеции, Австрии и Франции помогла ему вновь сколотить миллионное состояние и «положение» в капиталистическом мире. Узнав, что в Берлине идет пьеса «Распутин», в которой он выведен в качестве «исторического лица», Рубинштейн появился у Пискатора. Л. Ланиа записал беседу банкира с режиссером, очень характерно дающую колоритную фигуру ростовщика.

«В кабинет директора вошел невысокого роста коренастый человек, лет за сорок, с острым крючковатым носом над твердыми губами – прямо еврейский Наполеон – и осыпал Пискатора градом возмущенных фраз: «Все не верно! Все не верно! Этот Толстой негодяй! Разве же я был шпионом? Я люблю мир! Я был всегда против войны. Вот я захожу к царю: «Ваше величество, - говорю я, - война – это же сумасшествие! Мир – вот что нам надо. Немецких вкладов я не выдам». – «Рубинштейн, - говорит мне царь, - ты не должен вмешиваться!»… Прихожу к французскому послу Палеологу. Этот тип говорит, что я подкуплен немцами. «Еще одно слово и дам тебе в морду!» - вот что я ему сказал. Я только делец и никогда не был политиком. Я хочу заниматься коммерцией. Но как я могу заниматься делами во Франции, если вы выводите меня на сцене в пьесе «Распутин»? И что знает этот Толстой о моих делах с Распутиным? Как мне вести дела в Париже, когда все газеты пишут, что я показан у вас немецким шпионом? Хорошо, оставьте слово «спекулянт». Это мне не вредит. Но – уберите шпиона!»

Пискатор развеселился и вычеркнул слово «шпион». Но Рубинштейн на этом не успокоился. Он, как и Вильгельм II, не пожелал быть «исторической личностью» и также добился постановления суда об изъятии его имени из пьесы. Вместо Митьки Рубинштейна там стал фигурировать Дмитрий Оренштейн. (*)

* Erwin Piscator. Das Politische Theater, S. 178-179.

Хотя оба процесса были проиграны Пискатором, широкая общественная дискуссия вокруг судебных дел бывшего кайзера и бывшего друга Распутина только укрепила позиции талантливого режиссера и его замечательного театра.
"